Насчет причин, по которым ветеран с большими перспективами оказался на этих галерах, скоро появляются смутные подозрения. Во-первых, у контуженного Игната время от времени случаются приступы жуткой боли и потемнения в глазах. И хорошо, если он просто шел по улице и вдруг упал и начал извиваться в конвульсиях – это создает проблемы только ему лично. А если он ведет поезд? Во-вторых, контузия пробежалась и по его психике. Нет бы ехать спокойно, ему надо догнать и перегнать каждого, кто на паровозе. А что у него на запятках полпоселка в этот момент трясется, не страшно. Свалятся – сами виноваты. Пусть поднимаются. Не возить ему детишек в парке по жэдэ. В третьих, у Игната странная манера бить по морде любого, кто забыл сказать «мерси» при его появлении. И не дай бог кто-нибудь шпрехнется в его присутствии. С такими достоинствами в нормальном месте люди быстро начинают забывать, что ты за них кровь проливал. Да и в не совсем нормальном Краю озлобленный житель даже при отсутствии трех вышеуказанных причин легко изыщет другие, по которым поселку, который он, житель, представляет, следовало бы избавиться от «победителя». Например, потому что он тут же нашел себе сучку, местную бабу Софью (Юлия Пересильд) с большими сиськами, которую, подлец, совокупляет. Как же так, у нее уже были прогулки на сеновал, в последний раз она оттуда вышла с сыном и там же бросила другого мужика. А он, контуженный, этого не понимает и за дверью снимает с нее лифчик. И потом, он тут чужой и с бабой, а они местные, а за дверь идут в одиночестве. Так нечестно.
Такие мелочи Игната не останавливают. Любое противодействие сталкивается с ударом по морде противодействующего. Но вот та самая попытка обставить другой паровоз, во время которой у ветерана в очередной раз начался приступ и несколько местных выпало из состава на шпалы, вызвала общественный резонанс, в результате машинист был разжалован в кочегары. В кочегары ему неохота, а тут еще местный дурачок, косящий под чукчу (Александр Баширов) тонко намекнул, что когда-то через Край проезжал поезд с немцами на борту. Уехал, а назад не вернулся. А это к слухам. Слухи – это красивая сказка, что в указанном направлении в тайге спрятался старый паровоз. А в нем засел кто-то или что-то, время от времени отстреливающее всякого, кто рискнет к этому паровозу приблизиться. А еще туда каким-то боком затесался медведь, помешавший в свое время поссать на елочку кому-то из экипажа.
Игнат слушает, внимает и уходит на поиски паровоза в глухую тайгу. Таковой действительно обнаруживается, как обнаруживается и тот, кто его охраняет. Стрелок женского пола немецкого происхождения (Аньорка Штрехель) пытается пристрелить пришельца, но безуспешно. Далее следует длительный период знакомства, обнюхивания друг дружки, придания паровозу товарного вида, восстановления рухнувшего моста и переезда через него. За это время Игнат и немка несколько раз успевают друг друга ударить, сбросить в бурную воду, уронить с макушки дерева, срубив дерево, насрать и простить.
Триумфальное возвращение в Край на паровозе. Игната начинают любить еще меньше из-за того, что он теперь таскается с немкой на привязи и имеет новую привычку – вместо того, чтобы бить по морде каждого несогласного по очереди, он просто обдает всю толпу возмущающихся паром из труб, не жалея даже мелких собачонок, которые всего-то и делают, что гавкают. Толпа, что характерно, сдачи давать не торопится, хотя очень даже может. Отстаивает свои права и окрутевшая немка (к слову, зовут ее Эльзой), тряпкой отражая нападение на нее в женской бане.
А потом ей приходит в голову написать на паровозе «Gustav». Краской. В отличие от Игната она не в курсе событий последних четырех лет и не понимает, почему ее так люто ненавидят и что ей будет, если она шпрехнется на весь поселок. Зато Игнат понимает, поэтому аккуратно исправляет «Gustav» на «Густав» и говорит: «Хорошо». Местные говорят: «Плохо», и кидаются на Игната и Эльзу, уже не боясь получить паром по харе. И зря. Пока толпа, наученная горьким опытом, вмногером била по морде одного Игната, умная Эльза поддала парку на мирно горящий костер, от которого тут же занялась баня. Толпе стало не до «Густавов» на паровозе. А потом приехал майор НКВД (Сергей Гармаш), которого здесь все называют Фишман. Зачитав всем собравшимся лекцию о любви к родине, он застрелил в Софью, прихватил под мышку ее сына, который на самом деле никакой не сын, а немецкий мальчик, спасенный ею в горящем городе, и запихнул его и Эльзу в вагон своего состава, чтобы их увезти и расстрелять по подозрению в том, что они оба немцы.
Очнувшийся Игнат разогнал тюнингованного «Густавчика» до охренительных семидесяти пяти в час, догнал Фишмана, который даже ни хрена не Фишман, потому что это паровоз его – «Фишман», подошел к не Фишману и гавкнул его по башке открученным спидометром, отчего не Фишман офигел настолько, что забыл, кто он такой и зачем сюда приехал, полюбил немца за то, что он немец, сел на велосипед и поехал обратно домой по шпалам, потому что по снегу неудобно.
А Игнат забрал с собой Эльзу, пацана и уехал далеко, чтобы зажить счастливо. Только Эльзе пришлось онеметь, чтобы другой майор НКВД не приехал.
Полное говно. Но поражает даже не это, а то, что люди с серьезным лицом рассматривают говно, как номинанта на престижные премии. «Край» был снят на денежки «Первого канала», который в своей первости давно укатился в телевидение и кино для мудаков. Этот же «Первый» с удовольствием заплатил американской киноакадемии те же денежки, которых оказалось так много, что академия с тем же удовольствием уделила внимание фильму. Много внимания. Правда, чуть меньше, чем денежкам. Поражает также то, что говном многие восторгаются. Как правило, это те же мудаки, которые стараниями Эрнста и «Первого» такому говну радуются и привыкли есть его, не давясь.
Но бог с ними – и с говном, и с мудаками, и с денежками, и с Эрнстом, и даже с киноакадемией. Последняя уже давно перестала удивлять, давая «Оскары» «Миллионерам из трущоб», не выдерживающим никакой критики на фоне «Темных рыцарей». Вбухав хорошие деньги в пиар-компанию, «Первый» поскупился ими на немаловажную здесь визуальную составляющую. Медведь, не дающий обоссать елочку, криво нарисован, плохо раскрашен и страшит только своей кривостью и плохостью. Равно как и графика моста, который долго гатили Игнат и Эльза. Как и огонь, горящий в разрушенном городе. И все это уродство было доизуродовано эффектом размытости и подсветки. Спасибо, хоть баня просто сгорела, а не рванула в «MS Paint’е».
Машков играл здесь героя боевика, и герой боевика у него, слава богу, получился приличным. Звезд с неба не хватает, но и плевков не заслуживает. Как и почти все остальные – Горбунов, Пересильд, Штрехель. Ну, Горбунов чуть лучше остальных смотрелся. Все-таки, зрелый актер. Но главное внимание нужно уделить не ему и Машкову, а Сергею Гармашу. Гармаш здесь крут неимоверно. Как он читает лекцию о любви к родине толпе врагов народа – это надо видеть! Даже потрясающе идиотский эпизод с отъездом из Края на велосипеде он отыграл мастерски, с неподдельной осовелостью на лице.
В семье не без урода. Одна идея заставить Александра Баширова изображать чукчу из анекдотов была ужаснее самих анекдотов. Идея пошла дальше, Баширова заставили, он изобразил. Изобразил в тон фильму, его чукча – полное говно.
Можно еще вспомнить пару сценарных и режиссерских, вернее – продюсерских, изворотов, некоторых персонажей, кучу сценарных условностей читай, проявлений припадков маразма, причин, по которым машковский Игнат бьет по морде одного или двоих, высокоинтеллектуальный разговор Софьи с ее бывшим, во время которого выясняется, что у Игната №@$ больше, листы крыши, снятые чукчей с дома Колыванова для того, чтобы Игнат смог затюнинговать своего «Густавчика» или попытаться провести анализ местности и выяснить каким это образом Эльза проторчала от четырех до пяти лет в тайге с дулом наперевес, не померев от голода и холода, отстреливая всех, кроме Игната. Вариантов два: «медведя боялась» и «продюсер перепил».
Все, традиционный диагноз: говно, что ваши «Стритрейсеры». Только вот «Стритрейсеров» не пытались толкнуть за моря на «Оскар». Денег не было.
{igallery 39}