16.12.2010

Альберт Кувезин: «Музыка Атлантиды – это, наверное, было прикольно»

«Еще мне раньше постоянно дарили маленькие статуэтки старцев, хотя тогда я еще не был старым, как сейчас – что они хотели этим сказать, я так до сих пор и не знаю» - говорит, улыбаясь, Альберт, и я неожиданно вспоминаю, где я его видела раньше – у меня в детстве была богато иллюстрированная книжка про японского мальчика-с-пальчик Иссумбоси, и на одной картинке Альберт чинно пил чай в окружении таких же благообразных восточных мужчин. Но даже после этого меня не перестал удивлять тот факт, что в одном из своих альбомов «Ят-Ха» совместили японскую лирику и тувинское горловое пение, причем записали все это в Шотландии…

Альберт Кувезин: «Музыка Атлантиды – это, наверное, было прикольно»

- Недавно вышел ваш последний альбом, «Poets And Lighthouses». Как скоро его смогут приобрести новосибирцы?

- Наш новый альбом вышел в Англии, и пока что его можно только скачать в Интернете или заказать. То есть, физически в России диска пока нет, даже у меня самого. Но мы сегодня привезли сборник «The Best», который тоже только-только вышел.

- Судя по тому, что мне удалось найти, диск о поэтах и маяках получился весьма необычный даже для «Ят-Ха»…

- Диск получился интернациональный: от Японии там присутствует поэзия, от Тывы – манера пения, мелодика, от Шотландии – природа, море, климат – противный довольно-таки, все время дождь и сырость. Мы были не в материковой Шотландии, а там, где маленькие островки, на которых живет сто или двести человек всего, и вокруг свободно ходят дикие олени – животные просто пасутся, никто на них не охотится. Если вы любите море и пейзажи, это – самое то: я понял, что там, в основном, живут ушедшие на покой пенсионеры, или кто-то, кто, как и я, приехал туда за вдохновением.

- На вашем официальном сайте приведена легенда о том, что вы записали совсем не то, с чем приехали изначально.

- Я вез с собой в Шотландию рабочий материал, но записать альбом так, как было задумано ранее, не получилось. У продюсера огромная библиотека прямо в том зале, где мы записывали музыку, и во время одной из пауз я автоматически перебирал книжки, ну, как многие люди делают, когда видят полки с журналами и книгами – начинают открывать, рассматривать. И моя рука остановилась на маленьком томике японской поэзии, написанной после Второй мировой войны. Пробежал глазами – и сразу ощутил толчок, то ли в сердце, то ли в душе. А потом как-то так получилось, что продюсер должен был на два дня уехать на материк, я начал читать этот сборник, у меня под рукой была гитара, ноты – и неожиданно написалось восемь песен, которые и легли в основу альбома.

- Продюсер очень удивился, когда вернулся с материка?

- Слава богу, не очень, и более того – даже решил, что надо продолжить эти эксперименты. Мы сели в его старый раздолбанный лендровер, загрузили туда аппаратуру и поехали на шотландские холмы, где эти знаменитые озера – лохи.

- Не видели никого там?..

- Видели только оленей. А чудовище из озера к нам не вышло, наверное, потому, что мы начали практиковать горловое пение, бить в барабаны – в общем, издавать свои звуки. Записали пару фрагментов, а потом переехали в лесок, где шумел ветер и горные речки, и там записали еще кое-что. Потом мы попытались пособирать мидий, но вода была слишком холодной, чтобы туда за мидиями лезть, а на берегу их лежало не так уж много.

- В общем, успели и поработать, и развлечься.

- Ну, я думаю, нужно маленько отвлекаться. Невозможно мозг заставить все время думать только об одном, а тем более – когда делаешь что-то творческое, например, музыку пишешь. Тут даже не мозг главное, а – чувства, сердце.

- То есть, если «загонишь» себя в работу, ничего хорошего не выйдет?

- Нет, почему же – может получиться вполне хорошая и даже удачная вещь. Но это не будет выражением какого-то душевного порыва, потому что я уже начал верить тому, что музыка попадает к авторам песен из внешнего пространства. Во всяком случае, я точно уверен, что мозг никак не может быть задействован в генерации вдохновения – для этого нужно быть открытым внешнему миру. Более того, есть смысл получать это вдохновение из другого мира, из другой культуры. Вот приехал бы я в Шотландию со своими наработками, записал их – какой бы тогда был смысл куда-то ехать, если точно так же можно было это сделать и в Новосибирске, и в Москве…

- Как вы отбирали композиции для своего альбома каверов «ReCovers»? Уж больно пестрый состав…

- Ну, не все песни были выбраны мной – какие-то мне порекомендовали друзья и продюсеры уже при записи. У меня скопилось огромное количество дисков с музыкой, и я действительно прослушал их по многу раз, выбрав только те, которые сразу легли в подсознание.

- Меня больше всего кавер на песню Высоцкого озадачил. Как он там оказался?

- Не поверите, но Высоцкого меня попросил записать английский продюсер. Он любит его настолько, насколько знает – считает, что это настоящий рок-бард.

- Мой коллега с сайта в своем репортаже с вашего предыдущего концерта в Новосибирске удивлялся, почему в альбоме не было ни одного кавера на песни битлов.

- Мне нравятся некоторые песни, некоторые альбомы, и такая мысль даже была, но продюсеры сказали, что это будет банально – их уже переделали все кто только мог, существуют тысячи кавер-версий, в общем, «все, что угодно только не «Beatles». Но у меня в планах есть еще один кавер-альбом, который я на этот раз хочу сделать сам – и, скорее всего, кавер на битлов появится там. На этот раз, с подбором песен мне будут помогать не продюсеры, а знакомые творческие люди – я уже начинаю собирать диски с песнями, которые они хотели бы услышать в моей интерпретации, и вижу, что почти во всех списках повторяется Боб Дилан, следующие по популярности – группа «Steppenwolf».

- Продюсеры оказывают большое влияние на ваше творчество?

- Музыкальные продюсеры всегда пытаются оказать влияние, потому что считают, что так будет лучше. Кто-то хочет, чтобы это лучше продавалось, кто-то хочет, чтобы это было оригинально, а кто-то хочет, в том числе, оставить след в истории.

- С какими сложнее?

- Здесь золотой середины нет, потому что самому артисту тоже много чего хочется: и кушать, и признания, и быть оригинальным и необычным. Как это все объединить – это вопрос извечный, может, даже не жизненный, а философский, над которым бьются и алхимики, и духовные гуру, и маги…

- С кем бы из музыкантов хотелось бы записаться?

- Ну, в первую очередь с теми, кого давно уже нет. Может быть, с представителями каких-нибудь неземных цивилизаций или просто тех, которых уже нет: например, интересно было бы записать альбом с жителями Атлантиды – перенестись на несколько тысячелетий назад и узнать, какая там была музыка.

- Репетиции вокала обычно занимают много времени. А репетиции горлового пения?

- По-разному: иногда они занимают полжизни, а иногда – несколько дней или месяцев. Самое главное – понять, как это происходит. Н самом деле, все эти обертоны и звуковые эффекты горлового пения, о которых часто говорят – это не самоцель: я понимаю, для кого-то это – экзотика, а для нас это такое выражение эмоций.

- А как ему учатся, вообще? Или это из семьи в семью передается?

- Сейчас этому учат – открыли специальные отделения горлового пения в музыкальных школах, музыкальных колледжах, приезжает много туристов и иностранцев, которые берут платные уроки. Раньше этого, конечно, не было, это передавалось как традиция – специально не учили: если кто-то хотел петь, он просто повторял за певцом, и в целом это походило на школу восточного типа – не урок, а просто общение.

- Научить можно всех?

- Теоретически – да, точно так же, как игре на музыкальном инструменте. Естественно, должен быть слух, какая-то музыкальность, и придется освоить какие-то звуки из тувинского или тюркских языков, потому что они в горловом пении присутствуют. Человек, обладающий такими знаниями и способностями, быстро поймет, в чем смысл – для него это будет не сложнее, чем учить другой язык.

- Над чем вы сейчас работаете?

- Мы в этом году умудрились издать три диска, и теперь нам нужно думать, что нам делать дальше, в чем смысл нашей работы. Просто так издавать диски – это одно: надо, чтобы они не повторяли друг друга, чтобы не было самоплагиата, топтания на месте, а это очень непросто. Поэтому я бы хотел уединиться у себя дома и подумать над этим: трудно сотворить что-то по-настоящему новое, когда группа активно гастролирует – иногда элементарно нет на это ни времени, ни сил. Конечно, музыку можно донести и через телевидение, и – что намного проще – через Интернет, но практика показывает, что живые концерты, к счастью, пока еще ничто не может заменить, даже с учетом современных технологий вещания. Скайп это не вытянет, живые трансляции – тоже, хотя у нас уже был такой опыт давным-давно: впервые мы участвовали в интернет-трансляции, когда выступали на фестивале в Хельсинки, но в России это мало кто видел, потому что в те времена это была редкость даже для Москвы.

- Вы в тот момент поняли, что пора прорываться на Запад?

- Это получилось как-то без меня, во всяком случае, цели куда-то прорываться изначально не было, хотя хотелось увидеть мир, свет... Я начал выступать в Сибири, через год-полтора стал выезжать за границу – там просто больше предлагали концертов и возможностей записываться.

- А все-таки, где «Ят-Ха» больше любят, тут или там?

- Везде любят. При живом общении с публикой, с залом чувствуешь его энергетику, его любовь. Я уже давно перестал разделять страны и даже регионы внутри России, особенно – в музыке, потому что граница давно стерлась, по крайней мере, для меня. Настолько это все стало ассимилироваться, перемешиваться – латиноамериканская, африканская музыка, хип-хоп и джаз… Даже у нас в маленькой Тыве есть люди, которые уже точно не знают, что именно они перемешивают.

- Как же тут сохранить свое? Вот и стиль вашей группы никто определить адекватно не может: вроде бы, «word music», а посмотреть – совсем не то, что нам обычно предлагают под этим ярлыком.

- Это проблема, кстати – разделение на стили современной музыке. Музыкальному критику так удобнее, а для продюсера или фирмы грамзаписи вообще необходимо, чтобы в магазине были полки, и они как-то назывались – удобно классифицировать и потом продавать. Другое дело, что «word music» - не стиль и не жанр: сначала это был просто термин для обозначения музыки, сделанной в разных странах их представителями, но со временем так стали называть любую музыку с этническими элементами. В итоге, этно сейчас перебор, и большую часть из того, что делается, в чистом виде «word music» не является. Может быть, пора уже другой термин придумывать…

- Вы сами какие группы из этнических любите?

- Мне многие нравятся, я даже теперь больше обращаю внимание на энергетику, искренность, и обязательно должно быть там что-то неземное. Вот, например, Varttina – у них энергии очень много, да.

- Вы чувствуете, что меняетесь во времени?

- Парадоксально, но чем больше проходит времени, тем больше я в себе запутываюсь. Хотя в моем возрасте уже вроде бы полагается иметь четкие убеждения, какую-то определенную жизненную линию, может быть, даже свою религию, как, например, у БГ.