Как прошел вчерашний концерт в «НИИКУДА»?
Кирилл: Как и в «Собаке», люди слушали сидя, поэтому было чуть-чуть тяжело - надо было как-то сломать барьер. В итоге, все подтянулись, пересели, развернулись... Мы обычно в рок-клубах играем, где люди стоят, - это значительно проще.
С кем вы обычно делите сцену, это какие-то близкие к вам по формату группы?
Александр: Когда мы сами делаем какие-то концерты, мы просто зовем тех, кого бы мы хотели дать послушать друзьям, или кого мы сами хотим послушать. Но по финансовым соображениям мы не можем привезти с собой таких людей в Новосибирск. И когда организатор говорит нам, что кто-то хочет выступить, мы соглашаемся, даже демо не слушаем. Но, если уж так говорить, то нам всегда больше нравится слушать группу, которая вживую играет, чем электронные миксы.
Вчера перед вами выступали FPRF. Если бы вы были знакомы, вы бы их позвали?
Александр: Хорошие ребята, мы их раньше слышали - нам демо передавали. Играют очень аккуратно и профессионально. Они едут сейчас выступать в Москве. То, что они играют, - это идеальный формат для фестиваля «AVANT».
Вы сами участвуете в фестивалях?
Кирилл: Это как раз не самая приятная площадка для игры.
Александр: Вот мы играли на «Нашествии». Ну что это такое, когда людям даже чек, как правило, не дают, и они играют поздно ночью? На фестивалях хорошо группе Алиса или группе Ленинград. Но, с другой стороны, если поступает предложение, то почему бы не выступить? Это тоже опыт...
Кирилл, у тебя в текстах очень много моментов, связанных с детством, зачастую - болезненных...
Кирилл: Болезненных – потому, что прошло детство. Я эти тексты написал пять лет назад, и тогда это была для меня некая метафора счастья, которое прошло, и какой-то надежды на то, что это может повториться, но не совсем ясно, как: детство не вернуть, а как его повторить - в этом и заключается некая тяжелая жизненная работа. Но теперь у нас уже другие тексты, и новые наши песни - другие.
Откуда берется сюрреализм ваших текстов – например, в «Динозавре»? Кто на вас так повлиял?
Александр: А что же тут сюрреалистичного? Предельно реалистичная история: идет человек и делает что-то. Это может кто угодно сделать.
Кирилл: В каком-то смысле любая книжка, любое стихотворение влияет на меня. Я просто сам этого не могу отрефлексировать - это со стороны виднее. Но, если я напишу какой-то текст и увижу, что он очень похож на что-то, мы его не будем использовать.
Вы сначала пишете текст, а затем находите к нему звуковое решение, или у вас сразу есть представление о том, какой будет песня?
Александр: Сейчас мы сочиняем песни так, чтобы их можно было петь, - там чуть-чуть по другому строится текст. Мы стараемся больше писать песен вместе: собираемся и что-нибудь друг другу напеваем. Ну, и параллельно придумываем текст. Сейчас мы не используем шумы: хотим делать музыку ясную, понятную, которая не мучила бы слушателя.
Ваше видео на YouTube - это действительно видеоклипы или просто ролики, сделанные посторонними людьми?
Кирилл: Нам сейчас сняли два настоящих клипа, в отличие от тех роликов. До этого у нас был клип «Рождество», но мы, к сожалению, сняли его на фотоаппарат, и поэтому не смогли отдать его ни на какие каналы. Буквально на днях выйдут клипы «Не возвращайся никогда» и «Это», которые сняли наши товарищи. Мы могли бы заняться этим сами, но мы и своими-то делами заниматься не успеваем. Поэтому слава Богу, что у нас есть друзья, которые могут нам с этим помочь
Существует стереотип, что вы слушаете то же, что и играете: IDM, рэп, инди.
Александр: Мы все слушаем. Мы, к сожалению, не можем пока написать такие крутые песни, как у Максим или «Машины времени», но мы хотели бы. Я не стебусь - это правда. Мы слушаем IDM, но теперь очень мало, хотя когда-то мы с Ильей этим жили лет десять, Кирилл тоже слушал IDM и писал рецензии на него.. Однажды это просто перестает работать, и обращаешь внимание на что-то другое. Это все просто объясняется: мы сейчас живем в гостях у Леши, и вот мы вечером садимся за стол, выпиваем, и... ну, IDM невозможно спеть. И СБПЧ ранние невозможно спеть. Для этого нужно приехать в клуб, уйти в гримерку, выйти оттуда с какими-то другими лицами и сыграть. То есть, это музыка, отчужденная от слушателя. А есть музыка, когда взял гитару и спел, а тебе еще и подпели. Нам хочется вот такой музыки.
Многие успешные артисты со временем начинают играть в понятные только им игры, перестают адекватно оценивать себя со стороны и реакцию публики на свое творчество.
Кирилл: Любому человеку трудно адекватно оценивать себя со стороны - это трудная задача. Но можно ведь и по-другому это все воспринимать: может быть, слушатели неадекватные?
Александр: Это же палка о двух концах: есть талантливый человек, который заигрался, утратил контакт с реальностью и стал какие-то глупости делать. А есть примеры, когда человек просто прогрессировал так, что его переставали понимать, и понимали только спустя много лет. Его эволюция шла быстрее, чем эволюция восприятия зрителей. Что касается нас - мы просто пишем так, как умеем
Я нахожу определенные социальные мотивы в ваших песнях. Как вы сами относитесь к «социальности» в музыке?
Александр: Восемьдесят процентов наших песен - про отношения между близкими людьми. Это такое упражнение в бессознательном - сочинение и исполнение музыки. Любая песня, написанная с посылом «сказать о социальном» - заведомо плохая. Надо говорить о том, о чем не можешь не сказать, и если получается, что это в том числе и про социальное, то это, наверное, здорово. А чтобы «щаз мы песню про детство напишем, а потом про социалку» - мы никогда так не делаем.
Кирилл: Есть какие-то хорошие песни, которые воспринимаются как социальные. Вот у Rage Against The Machine есть довольно много хороших песен. Но они хорошие не потому, что социальные, а потому, что это хорошие песни. Они могут быть и с другими текстами.
По поводу стихов Кирилла: есть такое ощущение, что ты достигаешь какого-то состояния, в котором у тебя идет поток сознания, и ты его записываешь, а потом уже - перерабатываешь.
Кирилл: Нет никакого ни состояния, ни потока. Это летовское что-то – «потоки»... Группа «Общежитие» явно пишет «в потоке». На альбоме «Оркестра» есть их песня «Кого с тобой нет». А я пишу песни... это долгая работа. Ты долго ходишь с одной строчкой в голове, которая кажется тебе важной, думаешь о чем-то - это может даже месяцы занять.
Большой интерес вызывает то, что теперь вы используете гитару и бас. Потому что эта техника игры на гитаре...
Александр: Ее нет.
И поэтому возникает вопрос: вы это специально делаете или это на данный момент вынужденный ход?
Александр: Дело в том, что я играю на гитаре точно так же, как и на синтезаторе. И точно так же играю на гитаре, как Миша Феничев тексты пишет, и как их исполняет, и как Кирилл тексты пишет. То есть, мы все - абсолютно непрофессиональные музыканты, поэты, исполнители. И все это совершенно адекватно и легально - я не стараюсь играть круто. Нас как раз волнует то, что часто люди могут обманывать, пользуясь профессионализмом. И мы понимаем, что мы можем делать некие эмбиентно-шумовые вещи, и люди будут думать, что это настоящее качество.
На записях вы тщательно работаете над звуком?
Александр: Мы не пишемся в студии, мы пишемся дома. Надо воспринимать реальность такой, какая она есть: мы не группа Radiohead, которая может перейти дорогу – и оказаться в хорошей студии, у нас элементарно нет денег. И если бы мы решили «мы найдем денег - либо их заработаем через 10 лет, либо найдем продюсера, который решит на нас поставить, и тогда уже запишемся», это бы означало, что не было бы ни двух альбомов 2Н, ни двух альбомов СБПЧ - да вообще много чего бы еще не было, если бы мы сидели и ждали, обсуждая, какое говно вокруг. Мы записываемся как можем: пусть это будет плохо записанная, но хорошая песня. То есть, можно не прожить жизнь, а можно - прожить.
Альбом «Крым» Звуков Му профессионально записан?
Александр: Нет. А что, это кого-то волнует? Это гениальный альбом, который мы все наизусть знаем. Более того, и альбомы The Beatles записаны не так уж ровно и качественно - и что, кого-то это волнует? «Гражданская оборона», что ли, профессионально и качественно писала? Нам хочется сместить акцент с вопросов игры и техники, - важно, чтобы на сцене что-то происходило. Мы плохо играем, плохо поем, плохо звук выстраиваем. Но мы здесь собрались, и если мы что-то можем сделать - вот это имеет смысл. И не надо, нельзя ни за что прятаться - мы все оголили предельно.
Кирилл: Важно, что в таком звуке, как мы играем, предельно и сразу ясно - хорошая песня или нет. У Мамонова моя любимая пластинка «Простые вещи» - она записана катастрофически.
Александр: Есть крутые профессиональные джаз-группы, которые никто не хочет слушать, кроме профессионалов. А есть клип: сидит американец и, неумело подыгрывая себе на акустической гитаре, отвратительно поет песню группы Руки вверх, которая в России считается образцом пошлости, с трудом выговаривая русские слова, – и объясняется таким образом русской девушке в любви. И это невероятно трогательно и намного важнее, чем если бы тот же человек невероятно сложную штуку на гитаре сыграл. Вот это - по-настоящему важно.
Насколько кинематографичны ваши песни? Вам не поступало предложений написать музыку к какому-нибудь фильму?
Александр: Никогда, и, видимо, это подтверждает то, что они не кинематографичны.
Много ли сейчас в России хороших режиссеров, на ваш взгляд?
Александр: Я в этом ничего не понимаю. Мне очень нравится Хлебников, и мне этого достаточно. Мне очень нравится Урсуляк, который снимает сериалы для Первого канала. Я могу сказать, что СБПЧ очень сильно изменилась после того, как я посмотрел фильм «Свободное плавание» Хлебникова. Я посмотрел и понял, что вся музыка, которую мы играем, - она там не нужна. А это гениальное кино про Россию. И мы стали думать: а какая музыка там может быть, как играть такую музыку? Если это кино про Россию и оно честное и настоящее, значит, наша музыка еще не совсем честная, настоящая, русская. Наша музыка после этого стала очень сильно мутировать. И «СБПЧ Оркестр» был совсем другим, и то, что мы теперь играем, - тоже другое. И это еще не конец.