02.03.2010

Модерн не убоялся Новосибирска

В рамках не так давно завершившегося Рождественского фестиваля искусств возможность приобщиться к прекрасному получили даже жители отдаленных районов НСО (которые теперь, вероятно, ждут нового фестиваля, ведь иначе «окультуриться» у них получается не всегда – ну, разве что за счет местной самодеятельности). Но самое интересное, разумеется, прошло на площадках Новосибирска. «Первой ласточкой», даже не вошедшей в официальную программу Фестиваля, стали два модерн-балета французского хореографа Жана-Клода Галотта – «Закат Фратела» и «Непрерывная».
Модерн не убоялся Новосибирска

Артисты модерн-балета приехали в Новосибирск во время своего тура по России: первым постановки Галотта увидел Екатеринбург, а потом уже мы. С учетом того, что это был первый тур артистов по России, первым же вопросом, заданным артистам на пресс-конференции, стал «отчего вы выбрали именно такой маршрут?» В общем, дорогие французские друзья, вы вообще думали, куда ехали? Мы ведь и поэзию-то не всякую адекватно воспринимаем, и далеко не факт, что провинциальные поклонники балета, даже те, кто лично знакомы со всеми новосибирскими прима-балеринами, с первого раза поймут ценность модерн-балета, особенно – в его сравнении с более привычным «классическим». Однако танцоры были безмятежны: «На самом деле, это был осознанный выбор, чтобы французскую культуру привезти чуть дальше культурных центров. В Екатеринбурге, где мы были до вас, все прошло замечательно, поэтому нам не страшно», - мягко улыбаясь, говорит господин Жан Рипаэт, руководитель проектов хореографического центра Галотта. - «Мы сделали все, чтобы даже не франкоговорящие зрители не чувствовали себя в стороне: выпустили программки, в которых дается идея спектакля и приведен полный перевод французского закадрового текста, под который происходит действие на сцене».

Насколько модерн-балет отличается от классического, стало понятно непосредственно в день спектакля в концертном зале Оперного (в большом в это время шла некая классическая постановка, то ли балет, то ли опера, и звуки музыки доносились сквозь закрытые двери далеким шумом, становясь как бы изнанкой тишины между кусками текста и отдельными музыкальными фрагментами). Танец уже в плане антуража был более свободным, чем привычный нам классический балет: никаких тебе декораций, никаких пуантов и пачек, артисты одеты очень просто: черные брюки и белые рубашки у мужчин-танцоров, узкие брюки, блузка и приталенный пиджак – у девушки. Голос за кадром мог бы наполнить па смыслом, но лично мне, языку не разумеющей, как и львиной части зала, оставалось только изредка подглядывать в программку, а слова незнакомого языка крепили ритм, отстукивали его, как невидимый метроном, и казалось, что ноги и руки танцоров, помимо прочего, очерчивали углы и округлости букв чужого языка, как плакатные перья.

«Перед нами было полвека, Карло, тридцать миллионов минут которые надо было прожить, вместе или отдельно; десятки ссор, и столько же примирений. Сколько нам остается минут теперь? И все то, что мы не сказали! Карло, все то, что мы не сказали…» То, что в «Закате Фратела» - истории о несостоявшейся встрече – случилась беда, стало понятно, когда ритм рухнул, как башня из детских кубиков, и единый танец двух братьев, роли которых исполнили Теофил Александр и Матье Эйро, превратился в два танца, кое-где накладывающихся друг на друга. Умирающие не следуют за живыми, даже если связаны с ними узами родства, и начинают свой танец, а точнее – останавливаются и лишь изредка делают пару судорожных движений внутри сознания тех, кто теряет их уже сейчас, и вот вас уже угнетает ассиметричность этого танца под заунывный и жутковатый скрип то ли детских качелей, то ли дверных петель.

Худенькая, угловатая Хи-Джин Ким в балете «Непрерывная» рассказала нам историю непонятой души женщины, души, находящейся в смятении и страстно желающей быть прочитанной: то по-кошачьи грациозно и медлительно потягивающейся, то кокетливо позволяющей соскользнуть с плеч пиджаку, то истерически мечущейся по сцене, то молитвенно протягивающей руки в зал под далекий шум воды и детский лепет – и все это без остановки, в непрекращающейся череде движений. Множество женщин – в одной-единственной, как оно часто и бывает. «Ты еще видишь нас? Что именно ты видишь? Наши руки, наши ноги? Наш возраст? Какой именно? Что ты больше не узнаёшь? Что ты всегда будешь узнавать? Ты уже видел нас такими? Ты едва узнаёшь нас? Ты еще знаешь наше имя? Хотел бы дать нам другое? Как ты хотел бы нас называть?».

Сама Хи-Джин, пришедшая на пресс-конференцию в широких шароварах, скрывающих движения ее ног, рассказала, что до того, как работать с Галотта, была танцовщицей классического балета, но не смогла реализоваться в танце, где все упорядоченно: «Сказать по правде, я не поняла, что это мое: классический танец – там больше академического, больше работы и над танцем, и над собой, но современный танец мне больше по душе, потому что туда я могу вложить что-то свое, могу танцевать с душой, с интересом, имею возможность развернуться и вложить туда то, что я сама представляю».

После окончания просмотра стало понятно, что нам был показан непривычный для нас балет – не только технически, но и эмоционально. Набор изобразительных средств, могущих передать чувства в «традиционном» балете, ограничен рамками классического танца, в результате чувства выражаются весьма абстрактно, и ты именно сопереживаешь героям, а не проживаешь роль вместе с ними. Потому что ежу понятно, что Одетта – это Одетта, а ты – это ты, и такими нечеловеческими движениями ты бы выражать любовь не стала бы точно, хотя с восхищением наблюдаешь, как мастерски это делают балерины. В постановках Галотта посредством абстрактных движений, менее сложных, чем в классическом балете, нам рассказывают о конкретных и понятных любому вещах. И, по сути, неважно, что за персонаж их исполняет и как он одет - ты все равно чувствуешь себя сопричастным действию, потому что танцор пробегает сквозь твою голову (в этом плане, оказываясь близок к артистам театра или мюзикла, владеющим словом). Однако, вероятно, это все же балет, так как мысли и настроения передаются единственно посредством танцевальных па.

После нас балет Галотта отправился в Самару и в Москву, и мы не знаем, как его приняли там. Но новосибирская публика, похоже, отнеслась к творчеству хореографа вполне адекватно: хлопали дружно и дружно же выражали понимание на лицах, многие были растроганы, кое-кто плакал. Ну, надо же и привыкать к модерну. Сколько можно бояться, что он к нам приедет))


 

P.S. Редакция сайта приносит самые искренние извинения за неприлично большую задержку публикации этого и многих других материалов. Мы обещаем исправиться.

 

{igallery 21}